Морозной лапой рвёт за шевелюру,

На жгучем солнце я шагаю сдуру, -

И тень как краб карабкается зря.

Мористее несётся птичий гам:

Я слышу птичий кашель в буреломе;

Ты говоришь – и сердце на изломе

И кровоточит сказанным словам.

Я замурован в тяжкой башне слов,

На горизонте – женщины стадами,

Болтливы как деревья, и рядами

Их дети – словно отпрыски кустов.

Творю тебя из голосов дубов,

Творю тебя из звуков рощей буков,

К корням колючим возвращаясь духом,

Творю тебя журчанием ручьёв.

А маятник опять стучит хвостом

И говорит мне слово часовое,

И объявляет утро буревое,

И флюгеру – и шторм, и погром.

Творю тебя я из растений всех,

Вещающих мне луговых цветочков, -

Холодный ветер ломит им по почкам.

Я расскажу вороний чёрный грех.

Особо, когда ветер октября

(Творю тебя всей магией осенней

И эхами паучьих песнопений),

И репою колотится земля, -

Твоим подвластен мучащим словам.

Сочится сердце, медицина в норме, -

Оно вещает о грядущем шторме. 

А с моря слышен чёрный птичий гам.