Недавно Норильский Никель объявил в ЖЖ конкурс на эссе. Для молодых журналистов и о Норильске. С призом. Ну, как я про приз прочитал, – сразу понял, что, хоть я не молод, не журналист и не был в Норильске, – это для меня. Это именно я – эссенизатор и эссенциалец. Esse Homo – я эссею, следовательно, я существую.
Дело в том, что мне нужны образцы никелевой руды, – хотя бы парочку сульфидной, парочку силикатной, пожалуйста. В своей реальной профессиональной деятельности я как раз начал ими заниматься. Так неужели моё жизнеутверждающее эссе не стоит нескольких образцов? Вдруг дадут.
Итак – эссе:
Выбор
Когда обезьяны слезли с деревьев и отбросили хвосты за ненадобностью – или, если вы антидарвинист, когда Еву и Адама выпустили из зоны Рая и отправили на вольное поселение и трудовые работы, – их потомки не стали заниматься одним и тем же. Одни продолжали лазить по деревьям и фрукты околачивать. Другие возились в кустах. Кто-то пошёл пахать поля, а кто-то – на охоту. А кто-то – привет Норильску!
Каин и Авель – вот уж вроде бы вся генетика от одних родителей, а поди ж ты! Чего уж там говорить про братьев Хама, Сима и Иафета. Вот и завелись в большущих городах совсем разные люди: тинейджеры с банками пива, взрослая пьянь, которая с утра уже не может через губу переплюнуть, суровые трудяги, япи в чищенных ботинках и нервозные интеллигенты, отличающиеся постоянными сомнениями в необходимости собственного существования. Каин родил Каиновича, Авель родил Авелевича, и не важно, как их зовут по паспорту: каждый сделал свой выбор. Мегаполисы дают столько отходов цивилизации, что на этих помойках выживет всякий. Мне жаловался ночной сторож, переехавший в Горький с Сахалина: «Там плавник на растопку собирал. А клопы там были какие! – в юбку нарядишь – в ресторан приглашать можно. Но там же Люди жили! А здесь я упаду на улице – перешагнут и дальше пойдут».
Погранцы на заполярном Кильдине рассказывали мне, смеясь, что в зимние вьюги они ходят в туалет по трое: один – кому нужно, а двое страхуют, чтоб не сдуло. Я был в Воркуте как раз после попытки озеленения города: когда из тундры привезли ползучие деревья и посадили их, горизонтальные, вертикально, привязав для этого к специально привезённым колам. В буквальном смысле – прикольно, просто тогда этого слова в обиходе не было. В Дальних Зеленцах я был, когда к ним ещё не проложили дорогу по суше, но посёлок уже вырос, – там в бытность «сосланного генетика» Камшилова директором он обязал всех переодеваться к обеду в столовую из рабочей одежды в цивильную.
85% взрослого населения – мигранты и только 15% – коренные норильчане. Естественный отбор идёт всюду, но в заполярных поселениях и городах он резче и быстрее, чем в сытых и тёплых краях. Отбор – это выбор: всяко-разно можно жить в сложной и не благоприятной среде обитания:
- можно переделывать её. Перекрашивать серые дома в ярко-зелёный цвет. Сажать горизонтальные деревья вертикально – хоть на время. Даже если и не собираешься жить здесь всегда.
- можно накопить денег и уехать туда, где тебе комфортнее.
- можно ныть. Ругать-проклинать – и даже находить удовлетворение от своей правдивой критичности.
- можно напиться-забыться-помереть.
- можно ходить с внешне бодрым видом, но с внутренним отвращением и носить фигу в кармане. Депрессии и язвы гарантируются.
Короче, ежедневный выбор сводится к трём вариантам, известным со сказочных времён: налево пойдёшь, направо пойдёшь или прямо на месте в репу получишь. Проше всего: не прижиться и свалить. Сложнее: приспособиться и жить как получается. Ещё сложнее: переделывать окружающий мир. И хаять или хвалить – это тоже всегда очень личный выбор. Вышел на улицу Норильска, осмотрелся – и всякий увидел своё.
Кто же против того, чтобы взять да и улучшить жизнь? – никто. А кто знает – как? То-то. Знание – сила. Народная мудрость: не садитесь играть в преферанс с жителями Сочи: они знают прикуп.
Примерно 30 лет назад была дивная идея, как заиметь в заполярье свежие мясо и молоко. Можно держать коров в стойлах хоть круглый год, а кормить – чтоб не завозить комбикорм Великим Северным Морским Путём! – биомассой дрожжей, выращенных на местной нефти. Попробовали, отладили технологию, провели эксперимент. Коровы кормились и толстели, но когда комиссия глянула на их глянцево блестящие розовые и абсолютно безволосые туши (!), то никто даже молоко не рискнул попробовать. Идею закрыли. А зря: результат облысения был предсказуем в связи с высоким соотношением нуклеиновых кислот к белку, надо было просто для корма собрать белковую часть биомассы.
Металлургические центры – это дым. И кислотные газы. Рыночные отношения накрыли всё большим финансовым тазом потому, что плановая система провалилась. Теперь мы – великая Сырьевая Держава. Наши дымы – самые дымные в мире, и металлы летят на ветер. Было время, когда и в Швеции речки закислялись сернокислотными дождями так, что рыба дохла. А нынче даже Чили добывает в год 200 тысяч тонн меди методами гидрометаллургии – без всяких дымов и кислотных газов! – биовыщелачиванием. И себестоимость при этом в разы ниже.
Видывал я полярные сияния. Гонял под ними чаи. Меня вполне устроит глобальное потепление с установлением субтропического климата по всей России. Приятно было бы выросшим хвостом сшибать самопроизрастающие бананы. Но пока выбор до этого не дошёл – хотите бездымные технологии? Так неужто никто не подкинет мне ненарушенные образцы никелевой руды?