Продолжение фантастического детектива.

Стол 21 оказался чем-то средним между длинным вытянутым кабинетом и тупиковым коридором, в глубине которого перед зарешеченным окном сидел чиновник в штатском. Перед его столом стоял только что подошедший посетитель, а сразу у порога томились в очереди на затоптанной ковровой дорожке еще два человека.

Я тихо подошел к ближайшему из них и спросил:

– Простите, я за вами пришел?

Наверное, он не слышал, как я подошел, потому что резко обернулся, взглянул на меня и затрясся. Рот его открывался, как у вытащенной продавщицей на весы все еще живой рыбы, а руками он делал мелкие суетливые движения, будто отмахивая насекомых.

– Извините, я не хотел напугать вас, – тихо сказал я. – Я просто хотел спросить, кто последний в очереди.

Он громко сглотнул, перестал помавать перед собой своими пухлыми ручками и ответил:

– Не надо – за мной. Что вы, что вы! Это вы извините. Проходите вперед, пожалуйста.

Странный нервный тип, подумал я. – Но я же пришел после вас.

Он опять громко сглотнул и зашевелил своими ручками, прижимая их к груди, словно хомячок. – Бога ради, пожалуйста, я никуда не спешу.

Я пожал плечами. – Спасибо. Я очень благодарен. Честно говоря, я действительно тороплюсь.

Наша беседа привлекла внимание второго человека, стоящего в этой короткой очереди чуть впереди на дорожке.

Он повернулся и смерил меня недружелюбным взглядом с головы до ног. Я понял, что наши разговоры в присутственном месте его раздражают, и сказал:

– Простите, мы нечаянно. Просто вот, – я замялся, выбирая между формулировкой «товарищ» и «господин», и вспомнил все больше входящее в обиход московское «сударь», – сударь меня пропускает вперед, а то я тороплюсь.

Мрачный тип, закончив мой осмотр, вернулся взглядом к моей физиономии и помрачнел совсем. Уж не знаю, что ему во мне не глянулось. Но тут он вдруг обрадовался и посветлел лицом. – Вот, вот, я тоже не тороплюсь. Проходите вперед. Пожалуйста.

Я сначала хотел возразить, а потом пожал плечами и прошел вперед. Безумный день. Не знаю, захотел ли бы уступить мне очередь и следующий стоящий, но он этого сделать не мог, потому что уже начал собеседование.

Теперь я мог детально рассмотреть, что собой представляет «Стол 21». Большой стол с компьютером, монитор которого в значительной степени закрывал сидящую фигуру. Костюм на чиновнике был гражданский или, как сказали бы во времена доисторического материализма, статский. Однако общая подтянутость, выправка и прямые плечи не позволяли обмануться в принадлежности к тем, кого скорые на язык журналисты называют загадочным словосочетанием «силовые структуры». Нет, в отличие от мозговых структур это был настоящий пиковый король, этим все сказано. Я вспомнил свой преступный поступок и поежился, – пусть встреча с пиковым королем, лишь бы не выпала мне ближняя дорога в казенный дом.

Я сделал еще несколько мелких шагов и приблизился к человеку, уже ведущему беседу. Это был здоровенный мужик в дорогом добротном костюме и белой рубашке. Обычно он, наверное, ходил с расстегнутым воротом, а сейчас для большего официоза его застегнул: шея над белым воротничком от напряжения и волнения была красной.

Чиновник невозмутимо перебирал бумаги одной рукой, не отрывая другую от клавиатуры. Глаза его холодно перемещались по Бермудскому треугольнику: монитор – посетитель – документы на столе. При этом он тихо произносил:

– Паспорт… прописка… приписка… доход… и-эн-эн… пенсионное… права… вакцинация…

Наконец он оторвался от компьютера, поднял глаза на посетителя и строгим голосом спросил:

– Класс?

Стоящий передо мной человек занервничал.

– Ну, я, типа, незаконченное высшее. То есть, типа, аттестат об окончании…

– Класс? – мерным голосом повторил чиновник и пояснил: - А – чиновники, Б – бизнесмены, В – военные, Г – врачи, преподаватели, научные работники, Д – другие.

– Я, типа, этот, как его… Дэ. То есть Бэ, да-да, конечно, Бэ.

Офицер молча смотрел на него. Я обнаружил, что и сам сдерживаю дыхание. Вдруг молчание прервалось, чиновник смерил посетителя холодным взглядом и сказал: – Записываю Дэ. – Занес в компьютер, а затем быстро продолжил:

– Принадлежите или принадлежали ли вы к криминальному миру и имели ли судимости?

– Нет, нет! – нервно чирикнул срывающимся голосом мужик.

– Планируемое время регистрации в Московской экономической зоне – ?

Человек передо мной расслабился. Тугая красная полоса шеи над воротничком обмякла. – Там все написано в заявлении. Я просто так пожить.

Не повышая голоса и не сводя глаз с заявителя, чиновник повторил:

– Планируемое время регистрации в Московской экономической зоне?

– Ну, максимальное сколько можно. Три года.

Чиновник занес цифру в компьютер. Шея над воротничком стала терять пунцовую окраску. Цербер снова поднял на него холодные глаза:

– Имеете ли вы умения или навыки по следующему списку: владение единоборствами, холодным или огнестрельным оружием, отмычками, маскировкой, компьютерным хакерством, методами математической криптографии и дешифровки – ?

На этот раз напрягся и похолодел я. Мне нужно было всего-то подать заявлении об исчезновении пригласившего меня Николая Алексеевича Шехавцова и подать его в розыск, – и мотать отсюда как можно скорее до самого Серпухова. Никаких расспросов не предвиделось. Но кое-какие из перечисленных умений у меня имелись.

Я огляделся.

Чуть в глубине за чиновником, в нишах по сторонам зарешеченного окна мерно жевали жвачку два амбала в камуфляже, кевларовых бронежилетах и черных масках. Амбалами в Турции называют грузчиков. У нас это описание телосложения, но никак не профессии: руки молодцев покоились на короткоствольных автоматах. Я вспомнил, что в коридоре при входе в мой тупик «Стол 21» дежурят в нишах еще двое таких же братьев-близнецов. Было бы совершенной глупостью выскочить вдруг сейчас из очереди и пойти назад на улицу. Особенно после того, как в отделении зафиксировали мой портрет и пальцы.

Наверное я отвлекся и что-то пропустил, потому что чиновник повторял вопрос: – Петух, незаконно и нелегально перешедший с территории Украины в Россию, снёс яйцо, – чьей собственностью оно будет являться?

– Ч-ч-что? – заикался изумленный мужчина. – Я... но... какое это..?

– Давайте, давайте, сударь, –уговаривающе бормотал усталый офицер. – Безусловно, вы не думаете, что достаточно простого желания, чтобы попасть в Москву. Мы – исключительная зона, сударь. Мы должны знать, что те, кто пытается здесь пожить просто так – ОСОБЕННО те, кто пытаются пожить просто так, – имеют достаточно разума, хотя бы для того, чтобы пройти психологические тесты. А теперь давайте, поторопитесь, пожалуйста. Чьей собственностью будет являться яйцо?

– Извините. – Мужик смутился, потом отчаялся и совсем упал духом. – Я-я...

Я тихонько зашептал ему сзади, сделав ладонь рупором, – как подсказывают двоечники у меня в лицее. – Не может. Снести. Петух не несёт. Яйца.

– Что?

– Петух – не курица, – повторил я ему. – Это прикол.

На лице повернувшегося ко мне здоровяка отразилось понимание. Реакция чиновника, однако, не была столь благоприятной. Он предпринял усилие подняться на ноги, и его кулаки затряслись на поверхности стола. – Прошу прощения, сударь! – сказал он сердито. – Что вы себе позволяете?

Я понял, что сейчас должен думать и говорить как можно быстрее. Иначе я рискую, что безотносительно причины моего прихода амбалы превратят меня в отбивную или в гарнир вроде пюре. Оставалось только одно: отвлечь внимание от себя как личности и перенести ее на цель прихода.

– Я приношу свои сожаления, но мне крайне необходимо поговорить с кем-нибудь из начальства. Это о моем друге. Коля Шехавцов... – К моему изумлению я увидел, как важное выражение чиновника подтаяло, а затем, уже даже совсем невероятно, стало как у соседского Тобика, которому предложили косточку. Чиновник повторил свои предыдущие слова, но теперь они были построены и звучали совсем иначе:

– Сударь... Я прошу вашего прощения!

– Да-да, – сказал я как можно смиреннее, – Но мой друг Коля Шехавцов... – Я махнул рукой в ту сторону, откуда пришел.

– Конечно, сударь! – прервал меня чиновник, торопясь обежать казенный стол. – Николай Шехавцов говорил нам о вашем приходе. Мы уже ожидаем вас!

– Ожидаете?

– Конечно, – сказал чиновник с энтузиазмом, подняв руку, чтобы положить ее мне на плечо, но затем остановился, чтобы обдумать свой жест получше. – Мы уже некоторое время ожидаем вашего появления.

Я прибалдел. Мой закаленный в сражениях с обучаемыми лицеистами разум был готов ко многому, но не к этому. – Действительно? Понимаете, я просто немного задержался по дороге...

– О, мы знали, что вы быстро управитесь со всем, – отмел все это в сторону чиновник. – Но заходите, заходите. Вы должно быть голодны и хотите пить после путешествия в Москву. – Только тут чиновник почувствовал в себе достаточно уверенности, чтобы обнять меня за плечи и повести к незамеченным мною прежде внутренним дверям за занавескою позади его стола.

– Но, но, – начал было заикаться я, указывая на стоявших за мной в очереди и таращащихся на нас людей, – разве я не должен оформить запись и зарегистрировать?..

– О, ерунда, – сказал чиновник. – Это не для вас. Только вы с вашей скромностью могли придумать стоять в очереди и проходить проверку для прибывающих. Я вижу, что ваши деликатность и доброту не преувеличивали! – Он провел меня под камерой наблюдения, которая поворачивалась, отслеживая каждое наше движение. Я оглянулся на эту штуку и решил, что она, должно быть, заглядывает своими супер-лазерами прямо в душу.

– Какой прекрасный оттенок голубого, – сказал я с невеселой усмешкой, наблюдая за глазом следящей камеры. – Нет, зеленого. А сейчас коричневого!

Чиновник буквально закудахтал, его многочисленные складки на лице затряслись как кошельки. – Око Безопасности, – сказал он радостно. – Никто не остается без присмотра. Даже вы!

– Звучит впечатляюще, – сказал я, пытаясь оторвать свой взгляд от зловещего циклопа над нами. – Очень рационально. – И мы оказались по ту сторону дверей в маленьком красивом московском дворике, перекрытом стеклянной крышей.